И таится в ветках черных
Неосознанная беда...
А. Жигулин
Как живёт растение?
И столетний дуб в роще, и красавица роза в вашем саду, и неприметный подорожник у обочины дороги, и большинство других растений, которые вы знаете, и те, которых не знаете,— все они питаются одинаково. Листья «ловят» из воздуха углекислый газ, и корни «качают» воду из земли и подают ее по сосудам вверх. В зеленых, хлорофилловых зернах листьев, освещенных солнечными лучами, происходит чудо: прозрачный, бесцветный углекислый газ, который и увидеть-то невозможно, и обыкновенная вода, соединяясь, образуют сахар или крахмал — вещества, по виду и вкусу совсем непохожие на те, из которых они были созданы. Кроме сахара, здесь же образуется кислород, немедленно улетающий в воздух.
Таким образом, каждому растению для жизни необходимы крепкие, длинные, выносливые корни и хорошо развитые зеленые листья. Действительно, летом, куда ни посмотришь, всюду господствует зеленый цвет. Как бы ни были раскрашены венчики цветков, листья у всех деревьев и трав непременно зеленые. Вот россыпи белых ромашек, вот куртинки голубенькой незабудки, вот целые заросли иван-да-марьи. Эту пеструю травку так назвали потому, что цветки у нее желто-фиолетовые. Стоп! Рассмотрите цветок как следует. Лепестки у него, оказывается, желтые, а фиолетовый прицветный лист оттеняет скромный цветок и делает его заметней для насекомых-опылителей. Остальные листья у иван-да-марьи, как и полагается, зеленые. В общем, обычное растение... Обычное, да не совсем...
Давайте осторожно выкопаем его из земли, посмотрим корни. Корешок иван-да-марьи (или, иначе, марьянника дубравного) беленький, маленький и хрупкий. Но он, как клещ, впился в мощный корень клевера, проник глубоко внутрь его и высасывает оттуда воду с растворенными с нем минеральными солями, добытую клевером из земли. Настоящий вор! Вы думаете, марьянник один такой хитрый? Нет. Точно так же поступают и некоторые его родственники — и погремок, и очанка, и мытник. У них корешки слабые и короткие, поэтому они воруют воду из корней своих соседей. Растению-хозяину, к корням которого присосался дармоед, приходится добывать воду не только для себя, но и для непрошеного гостя. Поскольку воды не хватает, в зеленых листьях растения-хозяина накапливается меньше питательных веществ, чем необходимо для нормального развития его плодов и созревания семян. В результате растение, приютившее чужака, погибает, не успев дать потомства. Правда, при этом погибает и присосавшийся паразит, но он-то к этому времени уже разбросал по ветру свои мелкие семена, большинство из которых будущей весной прорастет, найдя для себя чей-нибудь корень. Может, это будет корень пшеницы в поле, или корень черники в лесу, или молодой корешок ивы на берегу реки. Только крупные деревья не поддаются этим диверсантам — их тонкие корешки запрятаны в земле так глубоко, что до них не добраться.
Этим не добраться, другие добрались! Вон сквозь листву старой березы виднеются какие-то лохматые круглые сплетения из перепутанных ветвей, будто гнезда больших птиц. Однако это не гнезда. Это кустики омелы. Омела приспособилась сосать соки ветвей крупных деревьев и поселяется высоко-высоко, на самой вершине дерева. На высоких деревьях жить гораздо безопасней, чем на земле, — ни одно травоядное животное не тронет. Но вот как она там оказалась? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно подойти к дереву, пораженному омелой, зимой. На фоне голых темных ветвей и сучьев дерева омела очень эффектна. Кустики этого вечнозеленого растения покрыты плотными кожистыми листьями даже зимой. Поскольку листочки сидят на конце каждой вильчатой веточки, получается зеленый шар, иногда достигающий крупных размеров. В зелень листьев омелы вкраплены снежно-белые ягоды, отлипающие на солнце жемчужным блеском. Эти ягоды поспевают только к зиме и очень крепко сидят на кусте. Ягоды омелы вполне съедобны. Более всего любят их дрозды и свиристели. Мякоть ягоды сладкая, слизистая и клейкая. А внутри мякоти лежит одно или два семени. Птица поклевала этих ягод, и клюв у нее стал липким. Перелетев на соседнее дерево, она почистила клюв о тонкую ветку и.. прочно приклеила к ветке семя омелы. Через несколько часов, улетев далеко от места пиршества, эта же птица на ветке какого-нибудь дерева оставила после себя помет. А в помете семечко омелы. Оно не потеряло всхожести от того, что ему пришлось пройти сквозь кишечник птицы. Семечко укрылось в чуть заметном углублении старой ветви, где пролежит до весны.
Весной, когда соки дерева быстрее побегут по сосудам, пробуждая к жизни молодые листья, семя омелы прорастет. Корешок проростка будет непременно расти в сторону ветки дерева. Как ни поверни семечко, как его ни положи, упрямый корешок все равно потянется к ветке. От нее исходит чуть заметное тепло, она отбрасывает легкую тень, а проросток омелы лучше чувствительного прибора это тепло и эту тень воспринимает. Достигнув коры ветки дерева, корешок присасывается к ней, и скоро на месте его прикрепления вздувается круглая плотная подушкообразная пластинка, от середины которой вырастают тонкие, крепкие, острые, как иголки, отростки. Они прободают кору ветви дерева, растут внутри коры и постепенно достигают древесины, В древесину отростки проникнуть не могут. Но ежегодно снаружи древесины нарастают новые, свежие ее слои. Эти слои обволакивают со всех сторон отростки так, что через несколько лет они оказываются погруженными в древесину и крепко удерживают росток омелы на ветке. За это время от главных отростков вырастут боковые, и вся внутренность ветки окажется опутанной сетью отростков чужеродного растения, которые в темном нутре дерева днем и ночью выкачивают из него воду, минеральные соли и сахара. Такие отростки называются гаусториями.
Снаружи на ветке первые два-три года почти ничего не заметно. И только лет через пять появляется стебель омелы с листьями, который с каждым годом все сильнее ветвится, разрастаясь в зеленый кустик. Омела живет долго, иногда до сорока лет. За это время куст успевает достигнуть огромных размеров. Тот участок ветви хозяина, на котором поселилась омела, постепенно все более и более вздувается, образуя в этом месте как бы опухоль. Так происходит потому, что гаустории омелы отсасывают из глубин дерева слишком много питательных веществ. Омела не может их все использовать. Избыток этих питательных веществ и вызывает в месте прикрепления омелы ненормально быстрый рост дерева.
И ведь что интересно! Поскольку листья у омелы зеленые, поскольку омела селится на вершинах деревьев, куда проникает много солнечного света, эти листья сами прилежно вырабатывают сахара и другие вещества, необходимые для жизни растения. Казалось бы, если питательные вещества дерева могут попадать в куст омелы, значит, возможен и обратный ток — когда питательные вещества, выработанные омелой, попадали бы в сосуды хозяина. Так нет же! Этого никогда не бывает. Омела устроена таким образом, что только берет, сама ничего не отдавая. И берет слишком много. При сильном развитии омелы к веткам дерева, находящимся выше ее, вода почти не поступает, и поэтому они засыхают. Бывает, омела сидит на дереве так густо, что зимой несчастное дерево кажется одной грандиозной омелой. Случается, что этот дармоед занимает огромные площади лесных насаждений. Например, на западе Австрии, в Тироле, где склоны гор в долинах рек Айзах и Эч заняты сплошными насаждениями сосны, омелы великое множество. На одном дереве может быть до сотни ее кустов.
В чем же дело? Оказывается, именно здесь, по долинам этих рек, пролегает воздушная трасса дроздов, возвращающихся весной после зимовки. Голодные птицы набрасываются на оставшиеся с зимы вкусные ягоды омелы и, перелетая с дерева на дерево, заражают их омелой все больше и больше. Непораженного места на деревьях остается так мало, что иногда дело доходит до курьезов: семя омелы попадает на ветки взрослой омелы, там прорастает, и в конце концов на старой омеле вырастает молодая. Старая омела высасывает соки из дерева, а молодая сосет старую.
Уничтожить омелу на дереве очень трудно. Если просто срезать ее куст, то на месте одного вырастет сразу несколько кустов. Так что мы этим не поправим беду, а только усугубим ее. Вот уж паразит, так паразит!
Впрочем, растения, подобные марьяннику или омеле, по-научному называются полупаразитами. Все они имеют зеленые листья, исправно добывающие питательные вещества так же, как это обычно делают большинство деревьев и трав.
А ведь есть среди растений и настоящие паразиты! В полном смысле этого слова. У них даже и листьев нет. Питаются целиком за счет растения-хозяина, рассчитывают только на него.
Одного из таких паразитов — повилику — завезли в Европу из тропических стран Америки и Африки. Не нарочно, разумеется. Нечаянно. Завезли семена повилики вместе с семенами культурных растений. Неприхотливый паразит скоро занял огромные пространства и стал одним из самых опасных вредителей. Что же это за страшный вредитель, так свирепо расправляющийся с плодами наших трудов? Ее и видно-то плохо, настолько она маленькая и незаметная. Вьются по стеблям диких и культурных трав тоненькие красноватые ниточки с клубочками мельчайших розовых цветочков на их концах. Вместо листьев кое-где на голом нитчатом стебельке чуть заметны полупрозрачные чешуйки. Если внимательно посмотреть на повилику, то видно, что у нее даже и корней нет. Просто нижний конец стебля болтается в воздухе, не достигая земли. А зачем ей корни? Повилика так крепко обвилась вокруг облюбованного ею растения, что не упадет! Если оттянуть стебелек повилики от стебля растения-хозяина, то на стебельке заметны небольшие зубчики, а в месте внедрения этих зубчиков на стебле — глубокие ранки. Будто зубами прокусано. Зубчики, как крохотные насосы, выкачивают из хозяина все, что нужно повилике для жизни: и воду, и сахара, и минеральные соли. Сама она, за неимением зеленых листьев, работать на себя не может.
Осенью на повилике появляется великое множество сухих коробочек, в каждой из которых по четыре круглых мелких семени. До тридцати тысяч семян может вызреть на одном экземпляре повилики. А уже дальше у каждого семени своя судьба. Одни семена вместе с травой съест корова или лошадь. Невредимыми они окажутся в навозе, которым, как вы знаете, удобряют поля, и таким образом попадут во вспаханную почву вдали от материнского растения.
Другие семена прилипнут к шерсти той же коровы, или к колесам трактора, или к обуви людей, обрабатывающих поле, и невидимками отправятся путешествовать.
Конечно, большинство семян погибнет, не найдя для себя подходящих условий, но некоторые... Вот под прошлогодней пожухлой травинкой притаилось круглое темное семечко повилики. Внутри его, как часовая пружинка, свернут колечком крохотный зародыш. Он ждет своего часа. Ждет, когда наступят теплые дни и все окружающие его растения достаточно подрастут. Как только кожура семени лопнет и внутрь проникнет вода, набухший зародыш расправляется и превращается в проросток. Его утолщенный нижний конец врастает в почву, а верхний нитевидный, быстро увеличиваясь, совершает медленные круговые движения, облегчающие ему встречу с каким-нибудь растением. Попался! Кончик проростка коснулся стебля своего соседа, Теперь этот проросток, словно живой, делает два или три мелких витка вокруг своей жертвы, и быстро выросшие зубчики впиваются в молодое тело стебля. Отныне обязанности распределены до самой смерти: один работает, другой ест.
Нижний конец проростка теряет связь с почвой. Повилика повисает в воздухе. Укрепившись на растении-хозяине, быстро растущий паразит постепенно поднимается по нему спиралями, ветвится, простирая нитевидные веточки во все стороны, и опутывает новые и новые растения, растущие рядом. Чем ближе друг к другу находятся их стебли, тем удобней для повилики. Например, было подсчитано, что одна только особь повилики может опутать до ста пятидесяти растений льна. Лен голодает, чахнет, болеет, и в конце концов волокно из него получится плохое.
Интересно, что повилика нередко избирает жертвой полупаразита — погремок, очанку, иван-да-марью. То-то приходится туго бедному хозяину, из которого тянут соки оба: паразит — из полупаразита, а тот — из хозяина в двойной мере.
Часто находят повилику на деревьях. Как же она туда забирается? Постепенно. Например, с верхушки крупного злака достанет до нижних молодых ветвей калины. Потом переберется на вершину этого высокого кустарника. Дотянется до нижних ветвей растущей рядом липы. А там уж живи как хочешь. Повилике нет нужды спускаться с дерева — ее семена зимуют в засохших соцветиях дерева или в расщелинах коры, а следующей весной проростки ее обвиваются вокруг молодых ветвей — нежных и податливых для жадных присосок паразита.
Но не все растения сдаются повилике без боя. Встречаются и такие, которые паразиту «не по зубам». Например, растущий у нас на юге айлант — высокое красивое дерево — ни за что не пустит на себя повилику. Если ее присоски и вопьются в ветви дерева, то очень скоро дерево их выталкивает из себя. Выталкивает, и все! Паразит, конечно, при этом погибает. А мусорные травы лебеда и дурман содержат в своем соке вещества, ядовитые для повилики. Бывает так, что все растения кругом прямо-таки задушены этим паразитом, а лебеда стоит среди них чистенькая и свеженькая как ни в чем не бывало.
Повилика вредна не только тем, что душит полезные растения и отбирает у них питательные соки. Она еще и переносит заразные болезни с одного растения на другое. Да будет вам известно, что в зеленом царстве есть свои заразные заболевания, вызываемые вирусами. Человек боится вируса гриппа, а свекла — вируса курчавости листьев. Таких вирусных заболеваний у растений довольно много. Повилика сосет больное растение и вместе с соками всасывает вирусы, которые распространяются по всему ее нитевидному телу, не причиняя ей никакого вреда. Зато, когда ниточка этой повилики присосется к здоровому растению, вирус сумеет проникнуть в ранку через присоски.
От повилики страдают не только растения, но и животные. Сено из травы, пораженной этим паразитом, не только теряет питательную ценность, но и быстрее плесневеет, портится. Повилика содержит яд, опасный для скота. Иногда животные сильно заболевают и даже погибают, если долго питаются таким сеном.
В местах, сильно пораженных повиликой, всеми силами стараются от нее освободиться. Весной выпалывают всходы повилики, уничтожают ее вдоль обочин полей и дорог, возят на поля только перепревший навоз с уже погибшими в нем семенами паразита, тщательно очищают семенной материал.
Борьба человека и вредителя с переменным успехом ведется уже долгие десятилетия — с того самого дня, когда какой-то эмигрант из жарких стран впервые посеял на своем поле привезенные им с родины семена льна, или люцерны, или, может быть, моркови, среди которых притаились семена повилики.
Под стать повилике другой злостный паразит, причиняющий большой урон сельскому хозяйству. Называется он — заразиха. Название, как видите, не из красивых. Впрочем, это растение так досаждает людям, что в разных странах его окрестили еще более неприятными именами: немцы — «задушителем чечевицы», «смертью конопли», «душителем табака» и даже «клеверным дьяволом»; итальянцы — «палачом», «кровопийцей конопли»; узбеки — «растением-обжорой»; русские—«сосуном», «волчком», «толстухой». Последнее название очень точно характеризует заразиху с внешней стороны. Действительно, ее невысокий стебель толстый, жирный, лоснящийся. У основания его — раздувшаяся «бульба», покрытая бурыми чешуйками. На конце стебля красуется густая кисть из крупных трубчатых цветков. У разных видов заразихи цветки могут быть окрашены по-разному: то бурые, то желтые, то голубые, то красноватые. Но зеленого цвета на заразихе вы не увидите никогда! Этот паразит полностью лишен хлорофилла и питается только за счет своего хозяина. Обычно каждый вид заразихи присасывается гаусториями к молоденьким корешкам только определенного растения. К примеру, на подсолнечнике паразитирует один вид заразихи, на арбузах— другой, на помидорах — третий.
Семена у всех заразих мелкие и легкие, как пыль. Их даже не разглядеть невооруженным глазом. Подхваченные ветром, они переносятся на большие расстояния, оседают на землю и могут, не теряя всхожести, лежать в земле восемь или даже десять лет и ждать, не вырастет ли поблизости их хозяин. Как же они узнают, хозяин это или нет? А очень просто. Корни любого растения выделяют в почву особые вещества, как бы свои опознавательные знаки. Так вот, для прорастания семени заразихи необходимо, чтобы на это семя попали корневые выделения его хозяина. Только тогда микроскопический зародыш тронется в рост и превратится в крошечный нитевидный проросток, который растущим концом присосется к ближайшему мелкому корешку растения.
Месяца через полтора после прорастания семени растение заразихи становится взрослым и на поверхность земли вылезает бледно-желтый или грязно-бурый стебель. Заразиха накапливает в своем теле яды, которые через присоски проникают в корни растения-хозяина и распространяются по его сосудам во все органы. Растение-хозяин отравляется ядами, болеет и чахнет. Цветки паразита всегда распускаются одновременно с цветками растения-хозяина. В это время растению необходимо особенно много сахаров для развития, а заразиха бессовестно отнимает их для себя. Вот какая вредная!
Но, оказывается, и на нее есть управа. В почве живет микроскопический грибок фузариум. И хоть по размерам заразиха для него гигант, тем не менее грибок легко с ней справляется. Его соки безошибочно убивают заразиху, какой бы крупной она ни была и как бы широко ни расплодилась. Для других же растений грибок безвреден. Поэтому в южных районах нашей страны, где заразихи особенно много, фузариум специально разводят и искусственно вносят в почву, чтобы оградить культурные растения от заражения.
В пустыне Каракумы горячее солнце беспощадно выжигает все живое, оставляя только те двужильные растения, которые сумели приспособиться к этой жаре, к этому ослепительному свету, к этим безводным сыпучим пескам. В основном здесь растут кустарники с узкими, покрытыми восковым налетом листьями — джузгун, гребенщик, саксаул. Их мощные корни достигают невообразимой длины, во много раз превышающей высоту надземной части. Корни добывают воду из прохладных глубин земли и подают ее наверх, к листьям, которые расходуют драгоценный дар бережно и экономно.
Но вот рядом с одним из кустов джузгуна поселилось чудовище: цистанхе желтая. Родственница заразихи. Вцепившись могучими присосками в корень кустарника, жадно высасывая из него воду и сахара, этот паразит за короткое время вырастает до двух с половиной метров в высоту. Можете себе представить такой гигантский «цветочек»? Все в нем огромно. И колоннообразный надувшийся стебель, усаженный длинными чешуями, и трубчатые желто-бурые цветки, густо покрывающие этот стебель почти до самой земли. Торчит такая двухметровая свечка в барханных песках пустыни и ничего ей не страшно — ни песчаные бури, перекатывающие с места на место колоссальные массы песка, ни иссушающая жара. Единственная для нее опасность состоит в том, что может погибнуть обессилевший кустарник, вскормивший непрошеного иждивенца. Однако и в этом случае цистанхе проживет еще довольно долго: гигантский стебель, поднимающийся над землей, внизу оканчивается гнездом увесистых мучнистых клубней, иногда достигающих шестидесяти килограммов. Это подземная кладовая паразита, склад его питательных веществ — на всякий случай. И создана такая кладовая тоже из сахара и крахмала, наработанного растением-хозяином.
Лиственный лес ранней весной тих и прозрачен. Голые ветви деревьев, обласканные пронзительным светом голубого неба, замерли в ожидании ежегодного сюрприза: вот-вот из набухших и треснувших почек должны появиться новые сморщенные листочки. Снега нет и в помине. Пропитанный снеговой водой мокрый ковер из прошлогодних опавших листьев еще лежит на земле тяжелым, слежавшимся за зиму пластом и неохотно пропускает сквозь себя проростки новой жизни.
Однако посмотрите! Вблизи корявой липы пробивается вверх какой-то крючкообразно согнутый, мясистый, розово-белый стебелек, похожий на жирного червяка. Это петров крест. Пройдет немного дней, и весь он от самой земли покроется густой кистью распустившихся мелких трубчатых малиново-красных цветков. Оказывается, это и не стебель вовсе, а только соцветие. Даже и не все соцветие целиком, а лишь его верхняя часть. Нижняя часть соцветия с невзрачными грязно-бледно-розовыми цветочками находится под землей. Цветочки эти никогда не увидят света и никогда не раскроются. Но тем не менее свою задачу они выполнят. Зачем нужны цветки растению? Чтобы после опыления из завязи цветка образовался плод с семенами внутри, а семена бы дали новые растения. Так вот, опыление этих цветков произойдет под землей: внутри закрытого венчика бесцветные тычинки, нависающие над рыльцем пестика, тихо высыплют на него пыльцу. В свое время в коробочке плода созреют круглые серые семена. Те из них, кому повезет, попадут под землей как раз на корень липы или другого какого-нибудь дерева. И прорастут. Корешок проростка, снабженный на конце малюсенькими круглыми присосочками, намертво вопьется в корень дерева и будет сосать из него соки, набирая силу. За лето под землей вырастут длинные, бледные, сочные, разветвленные плети, густо покрытые мясистыми чешуями. Плети — это стебель паразита, а чешуи — его листья.
Круглый год петров крест живет под землей и лишь на короткое время выставляет наружу верхнюю часть соцветия, чтобы иметь возможность разбросать семена подальше от материнского растения. Незаметное ни для кого, недоступное врагам, поедающее чужую пищу, это подземное растение живет без забот долгие годы. Обречено на ежегодное отмирание только его соцветие, познакомившееся с солнышком. Но на смену отмершему следующей весной неизбежно появится новое соцветие, и снова круглые семена, подгоняемые ветром или водой, покатятся по всему лесу, пока не уткнутся в корни дерева, на которых можно будет после прорастания зацепиться присосками корешка.
Такова скрытая, потайная жизнь паразита, обитающего в лиственном лесу.
Теперь представим себе, что мы оказались в Индонезии, на острове Суматра или Калимантан. Сплошной зеленой стеной стоят величественные, суровые, дремучие джунгли. В лесу господствует угрюмый полумрак. Ветви деревьев сплелись так тесно, кроны их настолько густы, что не пропускают в это царство прелого мха и зловещих лиан ни единого лучика солнца. Очень душно. Неподвижный воздух напоен острыми запахами гниющих листьев, влажной зелени и каких-то терпко пахнущих цветов. Лес о чем-то шепчет. Что-то потрескивает и шелестит. В джунглях идет своя привычная, неведомая нам жизнь. Незнакомый, чужой, сказочный мир.
Скользкая, почти исчезающая тропинка кружит между обнаженными, узловатыми корнями деревьев, уводя в неизвестную даль. Судя по глубоким массивным следам, оставленным на податливой почве, тропинка, видимо, протоптана слонами. И вдруг между перепутанными стволами деревьев вы замечаете нечто необычное: к корням толстой лианы прижался какой-то розово-красный круглый предмет размером с тележное колесо. От него исходит отвратительный запах падали. Что это? Цветок. Величайший цветок на всем земном шаре. Цветок знаменитой раффлезии Арнольди. Это растение встречается настолько редко, что ботаники знают все его экземпляры наперечет. Каждый год они подсчитывают: на острове Суматра — четыре раффлезии; на острове Ява — три; на острове Калимантан — пять. Всего в мире обнаружено не более тысячи особей этого растения, причем большинство из них найдено в Индонезии. Вот к чему приводит паразитическое существование — ни стебля, ни листьев, ни настоящих корней — ничего. Только пять огромных мясистых грязно-розовых лепестков, покрытых выпуклыми бородавками. В центре цветка заметно кроваво-красное углубление, окруженное толстым бордовым валиком. Из углубления, оттуда, где находятся тычинки и пестик, доносится особенно мерзкий запах, привлекающий насекомых, питающихся падалью. Мухи слетаются сюда со всех сторон, надеясь поживиться. Они будут обмануты: цветок для насекомых несъедобен. Однако какая-нибудь муха принесет на лапках пыльцу с другого цветка раффлезии, находящегося за много километров отсюда. Произойдет опыление. Через определенный срок вместо огромного цветка появится такой же огромный мясистый плод, набитый липкими семенами. Созревшему плоду остается только ждать. Ждать, когда слон или другое какое-нибудь крупное животное, проходя по тропе, нечаянно наступит на него и раздавит. Часть семян прилипнет к стопе, заберется в складки кожи. Слон шагает дальше по тропинке, постепенно то здесь, то там оставляя на ней семена раффлезии. Всем этим семенам суждена гибель. Они не прорастут.
За поворотом тропа нырнула между толстыми плетями лианы циссус, обвившейся вокруг высокого дерева. Корни лианы змеятся по земле, несколько возвышаясь над поверхностью почвы. Слон мимоходом тяжело ступил на один из корней и зашагал дальше. А семечко прилипло к корню лианы. Маленькое, слабенькое, безобидное. Но вот после тропического дождя семя выпустило из себя крохотный корешок. Как буравчик, вонзился корешок в грубую твердую кору корня лианы. И пророс дальше, внутрь его. С этого времени корень долгие годы безропотно кормит чужака, отдавая свои соки колоссальному цветку.
Ботаников заинтересовал вопрос: почему же семя раффлезии прорастает на корнях лианы циссус, а на корнях других деревьев погибает? Оказывается, прорастание этого семени и дальнейший рост проростка может проходить лишь в том случае, если проросший корешок будет впитывать в себя вещества, выделяемые корнями только этой лианы. Другие растения таких веществ не выделяют.
Итак, семечко раффлезии проросло и внедрилось в корень лианы. Единственный корешок проростка быстро ветвится на тонкие длинные нити, и, наконец, перепутанный клубок таких нитей, все сильнее и сильнее разрастаясь внутри корня растения-хозяина, опутывает древесину этого корня плотным чехлом. Нити непрерывно поглощают пищу, добытую растением хозяином для себя. Наконец, на поверхности чехла внутри корня лианы появляется почка. Она постепенно увеличивается, пробивает корень и выходит наружу. Нити чехла исправно гонят к почке соки растения-хозяииа, а она все растет и растет, превращаясь в бутон. Сначала величиной с яблоко, потом как кочан капусты, затем вроде большущей тыквы, и наконец, распространяя вокруг себя зловонный запах, бутон раскрывается и расцветает цветок раффлезии. Раньше местные жители на острове Ява каждый раз, когда начинал раскрываться очередной чудовищный цветок, устраивали вокруг него ритуальные танцы, считая раффлезию священной. Не мудрено, к такому необыкновенному явлению природы трудно относиться равнодушно.
Кроме раффлезии Арнольди, в тропиках можно встретить ее ближайших родственников. Все они ведут одинаковый образ жизни, лишены и стеблей и листьев, только цветки их гораздо мельче.
В мире живут еще многие другие растения-паразиты, и похожие и непохожие на тех, с которыми вы познакомились. Всех их объединяет способность присасываться к другим растениям и пить из них соки.
В северных и центральных районах нашей страны, где-нибудь на окраине торфяного болота, встречается крохотное растеньице. Среди легких шариков пушицы и нитевидных стебельков клюквы распластана по моховому покрову розетка округлых листочков, каждый из которых чуть менее копеечной монеты. Над розеткой на длинном цветоносе поднимается несколько мелких белых цветков. Это росянка. На ее листочках в любое время суток проблескивают мельчайшие прозрачные капельки, будто капельки росы. Мелкая мушка, комар или муравьишка, замученный бесчисленными дневными хлопотами, завидев эти капельки, спешит напиться, но... попадает в такую беду, из которой, если он мал и слаб, ему живым уже не выпутаться...
Ну, а если на листок росянки упадет кусочек сухой былинки или еще что-нибудь несъедобное? Что будет тогда? Ничего. Реснички листа только чуть-чуть вздрогнут и снова замрут в ожидании, когда ветер сдует с них ненужный предмет. Оказывается, лист не только «чувствует» груз упавшего на него тела, но даже способен «нюхать». Если добыча ничем не пахнет, то это не добыча, а вот если пахнет мясным, тогда другое дело! Как поразительно велика чувствительность ресничек росянки, можно судить по тому, что достаточно положить на лист кусочек мясной пищи массой в 0,000822 миллиграмма (восемьсот двадцать две миллиардные грамма) для того, чтобы заставить реснички немедленно прийти в движение и согнуться в дугу. Даже гораздо более тяжелый предмет, положенный на кончик языка, как самое чувствительное место нашего тела, не будет нами ощущаться.
Но, пожалуй, самое интересное хищное растение нашей природы — пузырчатка. Летом над гладкой поверхностью водоемов со стоячей водой можно заметить стройные стебельки, несущие на верхушке довольно крупные красивые цветки — желтые с оранжевыми крапинками. Стебель с сильно рассеченными листьями находится под водой. Растение, совсем не имея корней, свободно плавает в водоеме. Многие из вас, вероятно, не раз видели пузырчатку то в прибрежной воде пруда или озера, а то и просто в глубокой луже. Задумывались ли вы, зачем у этой подводной травки так много зеленоватых мелких пузырьков среди нитевидных листьев? Вряд ли вы обращали на них особое внимание. Между тем эти многочисленные пузырьки не что иное, как хищные пасти, разинутые на горе зазевавшимся микроскопическим рачкам, дафниям и прочей водной мелочи, мириадами кишащей в прогретой солнцем воде. Они так и называются — ловчие пузырьки.
Среди тропических лиан есть одна, совсем особенная. Называется она непентес. Ее длинные тонкие стебли взбираются по стволам и ветвям соседних деревьев на десятки метров в высоту. Это растение замечательно тем, что его очень крупные листья разделены в длину на три части. Часть, ближняя к стеблю,— собственно лист. Она широкая и зеленая. Средняя часть превращена в тоненький канатик, при помощи которого непентес обвивает ветки деревьев. А самая крайняя часть листа и на лист не похожа. Она превратилась в крупный красивый кувшин, напоминающий экзотический яркий цветок. У разных видов непентеса кувшины различного размера, формы и расцветки — то красные, то матово-белые или светло-зеленые с пурпуровыми пятнышками. Верхний край кувшина, загнутый внутрь, покрыт розовыми или лиловыми бороздками, между которыми течет сладкий душистый нектар. Благоухающие яркие кувшины, как фонарики, развешанные между деревьями, привлекают к себе не только многих насекомых, но даже мелких птиц. Горлышко кувшина довольно широкое, и насекомые легко переползают с его края на внутреннюю стенку. Но стенка эта будто натерта воском — такая она гладкая и скользкая. Удержаться на ней невозможно. Сверху же, как пики, свисают жесткие волоски, закрывающие путь на волю. Поскользнувшись, незадачливый лакомка летит вниз и тонет в густой жидкости, наполняющей кувшин до половины. Здесь все попавшие в ловушку насекомые перевариваются, и питательные вещества всасываются растением. Чтобы в кувшин не попадала дождевая вода и не разбавляла бы пищеварительный сок, над отверстием кувшина висит зонтик, скроенный все из того же листа. Вот какое сложное приспособление для ловли насекомых создала природа!
Оказалось, что любая растительная клетка представляет собой своеобразную электрическую батарейку, поэтому по всему растению непрерывно бегут слабые электрические токи. Жизнь любого самого маленького росточка возможна лишь благодаря тому, что он насквозь пронизан электричеством. Электрические сигналы «приказывают» нектарникам цветка медуницы выделять сладкий сок, если по цветку ползет насекомое; листочкам мимозы — моментально складываться от прикосновения к ним; корзинкам одуванчика — закрываться перед дождем. У горечавки альпийской чувствительность к изменениям погоды развита еще более сильно: цветок горечавки, получив электрический сигнал, моментально захлопывается всякий раз, как только на солнце набегает тучка, а при солнечном освещении немедленно открывается.
